Почитав эссе Джуу-доно, мну подумал пополнить коллекцию анкхк Кучики Бьякуи. По сути анкхком я не увлекаюсь, поэтому сие в порядке исключения и по долгу старых событий, в которых мне довелось чуток побывать в шкурке Рокубантай-тайчо. Запощу, ибо всё равно пылиться на полке, а тут, быть может, кто слезу пустит X___x

Вырезка из детства Кучики:

Ночь хранила молчание, и в маленьком саду тускло горели икекоми-гата, на которых по-детски нечетко были запечатлены поля и ручьи, леса и горы; солнце и луна, соседствующие друг с другом в небе, восхитительной прелести облака и даже падающие струи дождя. Мириады мельчайших зигзагов, выгравированные с поразительной аккуратностью, чтобы во всех подробностях запечетлить детали падающей каскадом воды или плавно опускающегося на землю листвы, обладали жизненной силой уточненной живописи.
Неторопливой походкой, растягивая движения, шел мальчик. Глаза полуприкрыты, а тонкие пальчики сжимают букет китайских колокольчиков, переливающихся в отблеске света то сиреневым, то лиловым.
После непродолжительно процессии он остановился перед каменной плитой, и возложил цветы. Это было простое и скромное надгробие.
Тот час же где-то в глубине водоворотом закружились воспоминания, создавая приливную волну, которая прокатилась вверх по жилам и обернулась холодной зыбью, стучащей в его виски.
*Боль. Я многих о ней расспрашивал, но никто, оказывается, не представляет, что такое настоящая боль. Подавляющее большинство людей живет на свете, почти не зная боли, - во всяком случае, не чувствует ее каждый день. Когда я это понял, мне стало обидно. Почему только я? Почему мне надо жить, неся такой тяжкий груз? И тут же захотелось умереть. Но в то же время мне пришла в голову и другая мысль: не может же это продолжаться вечно? Однажды утром я проснусь - и боли не будет, она исчезнет неожиданно, без всяких объяснений - и передо мной откроется новая, спокойная жизнь, в которой ей не будет места. Но уверенности, что это произойдет, у меня не было.*
В определенный момент мальчик уверял себя, что пробуждаются Мать и Отец. Что где-то недалеко в устроенной для них гостиной, - его тайном убежище,  - до сих пор живы. Однако это, конечно же, была не более чем игра воображения. Все равно что просить горы заговорить. Чрезвычайно грустная иллюзия вызывала у него капельки слез, тоненьким ручейком ползущих по извилистой и невероятно узкой тропе.
*Дедушка всегда говорил, что ангелы, приходящие, чтобы осушить наши слезы принимают точные очертание и образ того, что мы говорили, что мы думали, и в особенности, того, кто  нам действительно дорог. Когда мы теряем любимого человека, воспоминание о минутах, когда мы его недостаточно любили, заставляет нас плакать слезами, которые не приносят облегчения. И вот почему грусть становится величавой, беспредельной, мучительной и в то же время утешительно-безбрежной в своих упреках, в своей нежности, в своих жалобах, подобно молитве или размышлению на берегу затуманенного моря. В страданиях нашего сердца воспроизводится с благостной и злорадной верностью обманчивого образ исчезнувших дней. И если воспоминания нашей жизни лишены благородства и света, то с наступлением минуты, которая всегда наступает, когда воспоминания превращаются в слезы, эти слезы также будут лишены благородства и света. Наши слезы сами по себе бесцветны для того, чтобы они могли отражать прошлое нашей души, и то, что они отражают, подобно зеркалу, - составляет наше наказание или нашу награду. Есть только одно на свете, что никогда не превращается в страдание, - это сделанный нами выбор. Ничто так не справедливо, как выбор. И вся наша жизнь ждет, чтобы пробил его час, как форма ожидает расплавленного золота для того, чтобы выплатить нам заслуженную плату.*
Словно чья-то кисть провела иссиня-черным мраком по серебристому небосводу, пронесся шипящий, свистящий звук, будто одинокий порыв холодного ветра грубо рванул склоненные гибкие ветки; серая завеса, рассеченная надвое, стала медленно и нехотя расходиться в стороны. О недавнем присутствии мальчика напоминал лишь букет китайских колокольчиков, возлежавший около безжизненной плиты, где лунный свет заиграл на белоснежных лепестках цветка.

БИО (в момент написания, ещё никаких фактов про Гинрея не было известно):

Предзакатное небо окрасило белые стены в нежные золотисто розовые цвета, уже нисколько не заботясь об освещении укромного поместья. Оранжевые ленты ослепительного свечения вздымались и опадали, будто бы мановение ангельских крыльев. Источающие свет потоки низвергались с незримых утесов и зависали обширными переливающимися водопадами или же вихрем устремлялись в водовороты мерцающих заводей. Пользуясь этим, солнце укладывалось спать в облачную постель, подобно сумеречной тени выползающей из оврагов, неспешно растекаясь окрест, слушая, как смолкают голоса дневных птиц, молчаливо приветствуя элегантную ночь, простирающую свет алмазных звезд с легкостью пронзающих прозрачный воздух, над уставшей от дневной суеты земле. И лишь чистый, невинный, словно тонкий перезвон хрустальных колокольчиков нарушил царившее безмолвие детский крик. В семье Кучики родился 28й наследник.
Принадлежность к одному из 4х феодальных сословий Общества Душ, наложило существенный отпечаток на всю жизнь Бьякуи. С ранних лет будущий глава лишился родителей, -  он не слышал нежного шепота, не ведал ласки. Не знал покоя, который таится в объятьях матери. Совсем юным, он немедленно был отдан на обучение Укитаке Джууширо, - воспитаннику самого Ямамото Генрюсая. Решительно напрягая стремление и волю, наследник уверенно продвигался вперед, не забывая следовать традициям и устоям, бескомпромиссному кодексу чести. Много времени уделялось занджитсу, - одному из важнейших талантов, всегда ценившихся в семействе Кучики на протяжении тысяч лет: "почувствуй клинок заветного меча, строгий холод резного эфеса, его уверенную тяжесть, его скрытую до времени сущность. Не пугайся, это нормально. Мы делаем занпакто - занпакто делает нас."  Впрочем, это не значит, что Бьякуя стопорился на других дисциплинах. Некогда сама Шихоин Йоруйчи преподавала ему искусство быстрой поступи; в которой он хоть и не превзошел Богиню Скорости, но удержал за собой почетное 2е место самого быстрого шинигами Сейрейтея. Однако становление индивидуальности - это не только рост мастерства в боевом искусстве, это, прежде всего рост духа. И тогда неизбежно наступает момент духовного совершенствования, когда сила будет непобедимой, а жизнь будет услана цветами подвигов. В моменты же наивысшего физического напряжения, в самом суровом и часто смертельном поединке, дух возрастает настолько, что его можно уподобить внезапно расцветшей сакуре, ее пышным, ярким, но недолговечным цветам, возникающим всегда неожиданно на суровых ветках хрупкого дерева. Именно эти убеждения позволили единственному сыну пережить потерю своих родителей, но в противовес окончательно скрепили цепями правосудия. Чуть позже исправная служба и заслуги перед Готей-13 повысили Бьякую на новую ступень иерархии, сделав из него полноправного капитана 6го дивизиона. В тоже время в Инузуру, одного из самых бедных районов Руконгая, Кучики повстречал девушку. Её звали Хисана. Сказать, что она была красива - значило бы просто солгать или не сказать ничего. Она была живописна. Невысокая изящная фигурка, с глазами, лучащимися неземным светом лазури, длинными черными волосами ниже плеч, открывающих нежную шейку и плавное течение белой линии плеч, изумительное лицо без малейших признаков косметики, мягкая, доверчивая улыбка и совершенно по-детски открытый взгляд. Наследник смутно удивился, нечто коснулось его почти приятно, обожгло дыхание в горле, сложившись кристаллическими узорами на ожогах. Впервые доспехи снежного аристократа растаяли; в свою очередь девушка ответила взаимностью. Практически в одночасье они поженились. Тем не менее, не всё так просто. Феодальные нормы запрещали бракосочетание с простолюдинами. Это первый раз, когда Бьякуя пошел против сакраментальных правил. Но, как известно, хорошему свойственно заканчиваться, не успев начаться. Спустя несколько лет Хисана неожиданно заболела. Увы, все специалисты, включая Унохану Рецу, разводили руками, болезнь оказалась смертельной. Единственное что мог сделать муж для супруги, выполнить её последнюю просьбу, - найти и приютить младшую сестру Рукию, которую она давным-давно оставила в нищенских трущобах. Впоследствии Кучики отыскал Рукию, тот час же принял в семью, одарив беспрестанной заботой старшего брата. Второй раз сыну пришлось нарушить извечные, потомственные устои, отчего на могиле родителей он поклялся никогда впредь не идти против норм и традиций. Хотя дилемма притесняла свободоволие Бьякуи, по принципу возможностей капитан максимально оградил Рукию от потенциальной опасности, склоняя свою гордость перед начальниками других отрядов с просьбой не повышать девушку до звания высшего офицера.
Неизменный Аскетизм по-прежнему следует за Рокубантай тайчо, направляя его вновь и вновь по выбранной колее. Он приход не к бедным и голодным, и не к уставшим и больным. Он взыщет с продажных, обрушит мщение на беззаконников и предателей,  до последнего вздоха преследуя их. И каждый день будет проливать их кровь. Пока дождем крови не окрасятся небеса. Не позволяйте вашим мелким гнусностям выходить за рамки той скверны, которой занимаемся он. Иначе в один день вы обернетесь и увидите за спиной его. И тогда он отправим вас к любому богу, на ваш выбор.

Отредактировано Shinji (2008-07-13 16:15:38)