Автор: Я
Бета: MS Word, так что гомене
Пейринг: Кьераку/Укитаке, упоминается Зараки/Юмичика
Рейтинг: PG-13
Жанр: стеб, флафф, сердечки кавайные кругом, зайчики и вообще все атрибуты
Саммари: Даже Укитаке умеет обижаться)
Примечание аффтора: подарок моему очень хорошему другу.

--------------------------------------------

- Джуу-тян! Привет! Эй, ты чего?

Шунсуй ворвался в дом капитана тринадцатого отряда, чуть не вырвав на радостях фусума. Укитаке сидел за столом и подписывал отчеты. На грохот он даже не обернулся. Длинная прядка заткнута за ухо, лицо серьезное и тишина вокруг, нарушаемая только щебетанием птиц за окном. Сентаро и Кионе сидели подле капитана и тоже чем-то усердно занимались.

- Джуу-тя-я-ян… - протянул Шунсуй, пытаясь обратить внимание любимого на себя. – Э-э-эй! Сокол ястребу! Прием!

В ответ все та же тишина. Укитаке отложил подписанный отчет и взял из стопки следующий.

- Джуу-тян, говорят, что если много работать, крыша поедет. Пойдем, прогуляемся! Смотри, какая чудесная погода! Птички поют, Ран-тян зарядку делает!

Капитан тринадцатого потянулся и продолжил работать, совершенно наплевав на то, что в комнате находится такой раздражитель, как Шунсуй. Два третьих офицера так же изображали ледяные статуи, сортируя какие-то бумажки. Кьераку не выдержал и хлопнул здоровенной ручищей по столу. Стопка макулатуры подпрыгнула, но Укитаке так лица и не поднял.

- Я не понял… Мне не рады что ли? Джуу-тян, ну ответь!

Тот даже не моргнул, продолжая игнорировать Шунсуя.

- Может, меня не видно? – капитан ощупал себя на предмет присутствия в комнате. – Руки на месте, ноги на месте, даже шляпа… Э-э-эй, Джуу-тян, это я Кьераку-тайчо, твой персональный раздражитель! Да, очнись ты!

Укитаке макнул кисточку в чернильницу и подписал очередной отчет.

- Нет, это что-то ненормальное, - пробубнил Шунсуй себе под нос и, обиженный на весь свет, вышел из дома.

Солнышко ярко светило, пушистые облака медленно ползли по небу, свежий ветерок залетал в кабинет к Укитаке. Шунсуй обернулся, надеясь встретить его взгляд, но тот все так же сидел и подписывал бумажки.

***

Лучшим средством расслабиться было выпить сакэ. А его Шунсуй пил обычно в компании с Зараки Кенпачи. Вот и сейчас, два капитана сидели на заднем дворике казарм одиннадцатого отряда и потягивали теплый мягкий напиток. Была середина рабочего дня и почти все занимались своими прямыми обязанностями. За исключением их двоих.

Зараки достал из-за пазухи трубочку и с удовольствием раскурил. Кьераку сидел, как в воду опущенный.

- Я не знаю, что я не так сделал! Пришел, а он молчит. Ни привет, ни пока! Как будто с Бьякуей переобщался…

- Да… Странно все это, - многозначительно выдал Кенпачи и осушил рюмку.

- Вот и я говорю странно! Что делать то?

- Ты же знаешь, что в любовных делах я не силен, - Зараки задумался и почесал подбородок. Вдруг его лицо озарила какая-то гениальная идея, он хлопнул себя по коленке и обернулся в сторону казарм. – Аясегава!

- Да, тайчо? – раздалось откуда-то из глубины.

- Подь сюды. Разговор есть.

Юмичика вышел к двум капитанам, нагло уселся рядом и, обхватив огромную руку Зараки, многозначительно прижался к нему. Особым моралистом он никогда не был, да и скромностью не страдал, поэтому быстренько вытащил из складок косоде рюмочку и отлил себе сакэ.

- Что-то случилось, тайчо?

- Шунсуй, вещай, - пробасил Зараки.

- Да пришел сегодня к Джууширо, а он на меня внимания не обращает…

- Может, занят чем-нибудь был?

- Да нет, ты не понимаешь, Юми-тян… Он ВООБЩЕ на меня внимания не обращает. Вот как будто нет меня… Я даже не знаю, что случилось… А он не говорит.

- Хм… - Аясегава задумался, а потом, улыбнувшись, посмотрел на Шунсуя. – Я, кажется, догадываюсь… Он ревнует.

- Он что?! – в один голос выдали капитаны и посмотрели на Юмичику, как на больного. Тот смутился на секунду, прочистил горло и продолжил.

- Да-да, именно ревнует.

- К кому?! – все так же в один голос проговорили оба.

Пятый офицер смутился еще больше, придвинулся поближе к Зараки и осушил очередную рюмку. Пока капитаны в шоке, этим надо было пользоваться.

- Ко мне, - тихо проговорил он. – Вы ведь помните, Кьераку-тайчо… Я ведь заходил к вам вчера… Ну, сакэ попить, пообщаться…

- Ну да, - заулыбался Шунсуй, отлично помня, КАК они проводили тот тоскливый вечерок вдвоем. Джуу-тян был занят по работе и попросил капитана восьмого его не беспокоить, а у Зараки был специальный детский день. Раз в месяц он выбирался вместе с Ячиру в Руконгай и раздавал малышам конфеты. Инициатором, естественно, была маленькая розововолосая непоседа, а ей Кенпачи отказывать не умел. Потому Юмичика решил навестить Кьераку, отдохнуть, поговорить, а дальше все само собой вышло. Никто из них не предал этому особого значения. Секс и секс. С кем не бывает? Любили они все равно каждый своего.

- Ну вот… Вы ведь не знаете… Укитаке-тайчо, он ведь видел…

- И? – не понял Шунсуй.

- Что «и»? Ревнует он.

- Это же глупо…

- Ну, может и глупо, - пожал плечами Юмичика. – Но тем не менее…

- И что теперь делать? С девушками, то я знаю, но он-то не девушка!

- Хм… - снова задумался офицер. – А что он любит?

- Зеленый чай, меня, потом снова зеленый чай, а потом снова меня!

- Мда, Кьераку-тайчо, - протянул Аясегава. – Скромности вам, конечно, не занимать. Ну а кроме зеленого чая и вас, он чего-нибудь еще любит? Может, цветы какие-нибудь?

- Не знаю, - растерянно проговорил Шунсуй.

- Ладно, значит, пусть будут лилии. Они ему пойдут. Да, я думаю, будет прекрасно. Хорошо, Кьераку-тайчо, слушайте сюда. Соберите букет из лилий, придите к нему и скажите, что любите. Он не устоит, кинется вам на шею и все снова будет хорошо, - радостно заулыбался Юмичика.

- Думаешь? - скептически уточнил капитан восьмого.

- Уверен.

***
Шунсуй долго думать не стал, оставил в одиннадцатом пару бутылочек сакэ и пошел искать лилии. Они нашлись в четвертом отряде, в садике Уноханы. Объяснив ей причину, но, не уточнив подробности, Кьераку стал обладателем белоснежных прекрасных цветов. Через пару минут он гордо шел по дорожке к дому Укитаке, сжимая букет и уже представляя, как чудесно все будет, как тот будет висеть у него на шее, а он с видом Супермена доказывать свою любовь на практике.

Джууширо сидел в домашнем юката за низким столиком и пил маленькими глотками горячий чай. В доме никого кроме него не было. Шунсуй радостно ворвался в комнату, протянул букет, и, чуть ли не ткнув им в нос любимого, выпалил:

- Джуу-тян, я тебя люблю!

Укитаке никак не прореагировал ни на букет, ни на пылкое признание. Он продолжал, молча, маленькими глоточками потягивать чай и игнорировать Кьераку.

«Не вышло…» - расстроено подумал капитан, оставил букет и вышел.

***

- Не вышло, Юми-тян… - грустно сказал Шунсуй, устраиваясь на крылечке в одиннадцатом. – Снова, то же самое…

- Я думал, что не все так плохо, - пробубнил Аясегава. – Ладно. Прибегаем к тяжелой артиллерии! Кьераку-тайчо, вы петь умеете?

***
Вечер сгущался над Сейретеем. Из-за легких редких облаков проглядывали звезды и полная луна, серебря верхушки деревьев и аккуратные дорожки в тринадцатом отряде. В кустах под окнами Укитаке засели Аясегава, Кенпачи и Шунсуй. Зараки уже чувствовал, что зря он подписался на это мероприятие, но отказать Юмичике было тяжело, особенно, когда он начинал пользоваться грязными приемами для того, чтобы добиться своего. Кьераку откровенно нервничал. Петь он не умел и затягивал что-нибудь только за праздничным столом, когда все присутствующие уже хорошенько приняли. Единственным, кто был уверен в том, что план как раз то, что надо, был пятый офицер.

- А может не надо, Юми-тян? – жалостливо прошептал Шунсуй. – Я же петь не умею.

- В том то и дело, Кьераку-тайчо! Вы его достанете, он выйдет, накричит, а это уже начало! Ну же, давайте! Как учили!

Капитан восьмого вылез из кустов и затянул дурным голосом:

- So lately, been wondering
Who will be there to take my place
When I'm gone you'll need love to light the shadows on your face
If a grea-a-a-at wave shall fa-a-a-a-all and fa-a-a-a-all upon us a-a-a-a-all
Then between the sand and stone could you make it on your own.

Солдаты в тринадцатом отряде, грешным делом, подумали, что у них завелись их местные оборотни, которые воют на луну. У Юмичики заложило уши, он сморщился и забрался поглубже в кусты, чтобы не слышать продолжения, но Шунсуй, вдохновившись, продолжал:

- I know now, just quite how
My life and love might still go on
In your heart, in your mind I'll stay with you for all of ti-i-i-i-i-ime

Из окон начали высовываться раздраженные лица, пытаясь выяснить, кто там поет так, что стены трясутся, и посуда в шкафах бьется. Зараки, поняв, что собутыльника пора спасать, дернул его за хакама. Кьераку приземлился на мягкую землю, ломая кусты. Все трое с замиранием сердца воззрились на окно. Сначала появилась тень. В этот момент Шунсуй подумал, что забыл как дышать, но в проеме показалось миленькое личико Кионе, она фыркнула и задернула шторы.

- Ну вот, видите! Это уже начало! Еще пара таких сеансов, и он сдастся. Только… Кьераку-тайчо, а можно в следующий раз с вами не ходить? – уточнил напоследок Юмичика.

***

Шунсуй выл под окнами Укитаке-тайчо на протяжении недели. С ним выл весь тринадцатый отряд. Как только солнце садилось за горизонт, а небо окрашивалось в цвет индиго, все солдаты запирались в казармах и затыкали уши, кто запасными фундоши, кто еще чем, лишь бы не слышать заунывных песен.

К выходным Кьераку отчаялся окончательно. Укитаке не выходил, а попытки поймать кого-нибудь из его офицеров проваливались с треском. Он даже пытался отправить в тринадцатый Нанао-тян, но та строго заявила, что разбираться с личной жизнью капитана не намерена.

Вечером в воскресенье Шунсуй к Джууширо не пошел. Он снова сидел в одиннадцатом в компании Юмичики и Зараки и напивался.

- Ничего не выходит… Я ему каждый день цветы приношу… Пою стою, аж у самого уши закладывает… Не любит он меня больше…

- Не отчаивайтесь, Кьераку-тайчо. Я знаю, кто нам может помочь, - Юмичика погладил Шунсуя по руке.

- Кто?

- Урахара!

- И как мне до него добраться?

- Ну… Вы же любимый ученик сотайчо. Он же не оставит вас в трудную минуту.

***

Кьераку чувствовал себя неимоверно глупо. Он стоял перед главнокомандующим, и, как маленький ребенок, пытался уговорить того отпустить его в реальный мир:

- Ну, Яма-джии, на часок всего! Я туда и обратно!

- Нет.

- Ну почему?

- Нечего тебе там делать. Там свои шинигами, ты их только отвлечешь от работы.

- Да никто не заметит! Мне с Урахарой поговорить надо!

- Тем более нет.

- Яма-джии, ты же меня знаешь, я ведь все равно пойду.

- Сасакибе-сан, - обернулся он к своему лейтенанту. – Оповестите всех у ворот, чтобы закрыли их до моего дальнейшего распоряжения.

Тот кивнул и вышел из комнаты.

- Яма-джии, ну не издевайся… Я, правда, ненадолго и никому не помешаю.

- Шунсуй, ты знаешь мое слово. Если я сказал «нет», значит, нет. Разговор закончен.

Капитан вздохнул, развернулся и вышел из зала. Если главнокомандующий запретил, это не значит, что другого выхода связаться с Урахарой не существует. Когда в домах погасли огни, а из окна Яма-джии начал раздаваться громкий храп, Кьераку пробрался в техническую комнату первого отряда, где стоял большой монитор. Он нажал на кнопку, с минуту ничего не происходило. «Ну же… Тоширо…»

Хитсугая-тайчо мирно спал, пока его не разбудил сигнал из Сейретея. Он тут же подскочил на постели и побежал в комнату, где они с Матсумото организовали коммуникационный пункт. Вызывал его не кто-то там, а капитан восьмого отряда. Правда, в такое время он ждал, как минимум, Ямамото.

- Кьераку-тайчо, что-нибудь случилось?

- Да… Тоширо, мне надо срочно поговорить с Урахарой, ты можешь мне в этом помочь?

- Проблемы в Сейретее? Нужна наша помощь? – мальчишка тут же подобрался.

- Нет, достаточно будет только Урахары.

- Время позднее… Это так срочно?

- Да… Очень срочно…

- Хорошо.

Тоширо пропал из поля зрения Шунсуя. Прошло не меньше получаса, когда тот появился снова, а сзади маячил Киске, вытирая глаза и активно зевая. За прошедшее время Кьераку успел пожалеть о том, что не споил офицеров у ворот и не улизнул из Сейретея сам. Кто-нибудь постоянно проходил мимо комнаты, но, на его счастье, внутрь не заходил.

- Шу-у-ун, сдурел в такое время поднимать? – прикрывая рот ладонью, протянул Урахара.

- Дело государственной важности. Тоширо, можешь нас оставить на пару минут?

Хитсугая кивнул и вышел из комнаты, бросив двух друзей самих разбираться с "делами государственной важности".

- Так что случилось? – скептически спросил бывший капитан двенадцатого и уселся прямо на пол, скрестив ноги.

- Джуу-тян, на меня обиделся…

- И это поэтому ты меня с футона стащил?

- Нет, ты не понял. Он меня игнорирует полностью! Неделю уже! Я свихнусь скоро!

- Цветы дарил?

- Каждый день охапками таскаю.

- Серенады пел? Хотя нет, не отвечай, знаю я, как ты поешь… С офицерами его говорить пробовал?

- Пробовал, и Нанао-тян отправлял... Только она не пошла…

- Так, значит, что-то серьезное случилось… Что?

- Он узнал, что я с Юмичикой переспал.

- И все? И из-за этого весь сыр-бор?

- Ну… Да…

- Так, слушай сюда…

***
На следующее утро весь тринадцатый отряд вздрогнул, наблюдая, как по ухоженной дорожке в сторону дома капитана идет Кьераку-тайчо. Ни обычной шляпы, ни ядерно-розового хаори на нем не было, волосы распущены, под глазами синяки, а в руках он сжимал букетик маленьких полевых ромашек.

Шунсуй, игнорируя косые взгляды, шел вперед, бормоча себе под нос: «Прости меня, Джуу-тян… Прости меня, Джуу-тян...»

Когда он подошел к дому, то сразу увидел через распахнутые седзи Укитаке. Тот сидел и задумчиво смотрел в совершенно другую сторону. Светлые волосы шевелил врывающийся через проем легкий теплый ветерок. Останавливаться сейчас было нельзя. Шагнув в комнату и, уверенно подойдя к столу, Шунсуй опустился на колени, уткнувшись лбом в бок любимого.

- Прости меня, Джуу-тян, я идиот. Я… это… - он сбился. – Я эгоист. Но лучше уж умереть, чем быть без тебя.

Укитаке вздрогнул и, не выдержав, посмотрел на Кьераку. Тот даже глаз не поднимал, зато протянул сжатый в руке букетик. Для Джууширо это была тоже непростая неделя. Когда его никто не видел, кроме третьих офицеров, он мерил шагами комнату, злясь на Шунсуя, за то, что этот дурак никак не мог понять элементарных вещей. Ему было больно узнавать, что тот, кого он любит, ходит налево. После того, как начались ежевечерние концерты под окнами, он серьезно подумывал сдаться, надавать ему по голове и простить, но сдержала Кионе. «Иначе, он ничего не поймет, тайчо!»

- Бака… - прошептал Укитаке, сполз на пол к Шунсую и прижался к нему. – Еще раз так сделаешь, пристукну к арранкаровой матери.

- Это к Айзену что ли? – лукаво улыбнулся Кьераку и повалил Джууширо на пол, начиная целовать и игнорируя распахнутые седзи.

Наконец-то тринадцатый отряд смог вздохнуть спокойно.