Название: Private Lessons II
Фендом: Bleach
Автор: Dara:Child of the Mist
Вычитка: бета aki-no-neko об этом безобразии знает. Все, с ее позволения!
Пейринг: Ренджи/Бьякуя
Рейтинг: R
Жанр: ПТФ
Категория: Яой
Предупреждение: баловство
Отказ от прав: С написания и выкладки данного произведения ничего не имею, кроме удовольствия.

Девочка старается держать неторопливый, ровный шаг и ни в коем случае не бежать. Она весьма горда собой. Ей хочется прыгать от счастья. Она, наконец, окончила Академию и с сегодняшнего дня приступила к службе в отряде.

Воздушно-радостного настроения не портит даже тот факт, что от одного взгляда капитана ее отряда, которого она видела сегодня мельком, когда сдавала документы, накатывает жуткая паника. Говорят, с ним она не часто будет сталкиваться. И это весьма радует. Хотя неизвестно еще, какой лейтенант может быть у такого капитана. Это ей предстоит узнать завтра.

А пока она бежит домой, чтобы выспаться и завтра предстать перед очи начальства готовой к службе. Вдоль реки бежит, серебристой лентой переливающейся в иллюзорном свете полной луны, затянутой полупрозрачным черным крепом облаков, по темной, влажной от ночной росы траве, петляя между деревьев, застывших стройными колонами.

Лунный свет – дрожащий, почти физически ощутимый, как тонкий кружевной покров, накинутый на землю, делает все немного нереальным, размытым почти до прозрачности.

Именно созданиями другого мира кажутся сначала две фигуры, замершие на берегу, настолько сосредоточенные друг на друге, что они даже не замечают остановившуюся от неожиданности за деревом девочку.

Собственно застыла она оттого, что один из этих двоих был ей знаком. Ну, не совсем знаком… Девочка покраснела и опустила глаза.
И пока она размышляла о том, к какой категории отнести краткий и весьма памятный контакт с тем высоким мужчиной, с чересчур броской внешностью – яркими волосами и татуировками на лице и… ммм… других, открытых частях тела, выходить из-за дерева стало как-то несвоевременно. Потому что заговорил второй мужчина. И его низкий, бесстрастный голос, от которого по спине побежали мурашки, оказался тем самым, что сегодня утром пригвоздил ее к месту: «Почему вы все еще здесь?!»

Капитан.

Сейчас этот голос звучал, обещая не меньше последствий за непослушание:

-С какой целью, Ренджи, Вы пригласили меня. Ночью. Сюда. Одного.

Вот только второго мужчину, это, кажется, нисколько не пугало.

- Есть несколько вопросов по… владению мечом… Нюансы, знаете ли… Но без них мне никогда не стать сильнее. Вы должны научить меня!

-А что Вы, Ренджи, делали все это время в Академии, позвольте спросить? И потом, до того, как перешли ко мне в подчинение?

От этого голоса подгибаются колени и девочка, не отпуская спасительный ствол дерева, мягко бухается во влажную, холодную траву.
Она еще и в одном отряде с этим… мужчиной из библиотеки?!

-Конечно усердно занимался. Но просто… есть тонкости, которые можете знать только Вы, как лучший… - опускает голову, делает небольшой шажок назад. – И я бы действительно хотел быть достойным Вас лейтенантом.

Девочка не может сдержать короткого стона. И этот ее лейтенант?! Она прекрасно знает, что будет вспоминать, каждый раз, глядя на него… Даже сейчас ее щеки краснеют, наливаясь томительным жаром.

Капитан, кажется, поразмыслив, уже не так уверено, кивает:

-Всего лишь один маленький урок.

Ренджи смиренно опускает голову:

-Этого будет достаточно, капитан.

Бьякуя отступает на шаг назад, откинув упавшие на лицо длинные пряди и изящным, полным грациозной, сдерживаемой силы движением вытягивает из ножен зампакто.

Уже этого достаточно девочке, чтобы зачарованно охнуть и вцепиться в примятую траву. Они прекрасно смотрятся вместе… Эммм… Капитан и его клинок. Да, именно так.

Единое целое – тонкое, на вид столь хрупкое, но несущее в себе мгновенную смерть, оружие.

Сколько бы раз не видел эту картину Ренджи – снова и снова, на один краткий миг он замирает и сердце сладко, тоскливо сжимается.
И на этот раз. Невыносимо. Не дотянуться.

Ренджи не слишком любит создавать длинные цепочки причинно-следственных связей. Его логика ограничивается сейчас тремя шагами: «капитан – хочу - мой» и дальше никак не хочет выстраиваться. Поэтому, для него нет ничего более правильного, чем шагнуть вперед и скользнуть ладонями по бокам Бьякуи. Картина возможных последствий вспыхивает в голове в момент, когда пальцы чувствуют – сквозь слои этой проклятой одежды – выступающие, тонкие косточки ребер и мягкое тепло тела… И Ренджи, покраснев, продолжает движение, как ни в чем не бывало, уверено кладет руки поверх побелевших пальцев капитана, стиснувших Санбонзакуру и хрипло, почти спокойно произносит:

-Ах, вот так значит нужно. Ну, тут я делаю все правильно.

Бьякуя бросает короткий, испытующий взгляд через плечо и мягко отстраняется.

-Ренджи, хватит дурачиться. Это основы.

-Основы- это… это…основа, - хмурясь, лепечет мужчина.

-И с этим трудно не согласиться, - странно глядя на своего лейтенанта, холодно заканчивает Бьякуя.

Какой же идиот! Чего я несу?! – мучительно вспыхивает в голове Ренджи. Не для этого же все затевалось! Не должно все так кончиться!

-Капитан…

-Что ты хотел бы узнать? – устало-обреченно произносит Бьякуя, опуская зампакто.

Яркие картины последствий – возможных к тому же, а значит не обязательных, относящихся к туманному будущему, меркнут по сравнению с тем, что сейчас – именно сейчас – в эту минуту – капитан развернется и уйдет в свой зачарованный мир, в который лейтенанту никогда не пробиться. А этого допустить нельзя! Поэтому Ренджи стремительно шагает вперед, прильнув, обхватывает руками, притискивает к себе, пытаясь всеми силами, отпущенными ему, удержать – Мое! Мое! Не отпущу!

Бьякуя вздрагивает, оборачивается, с силой отталкивает от себя большое, чересчур горячее, чужое тело. Ренджи забыл, что хрупкость его капитана лишь видимость. И расплачивается за это тем, что отлетает назад, на спину, в мокрую, отвратительно-холодную траву.
Девочка ойкает, мечтая только слиться с деревом, остаться незамеченной для ледяного, уничтожающего на месте взора капитана.
Но то, что происходит дальше - неожиданность не только для девочки, но и для Ренджи.

Бьякуя точным, плавным движением возвращает Сенбонзакуру в ножны, и легко расправив ладонью хакама, опускается в траву рядом с лейтенантом. Проводит рукой по волосам Ренджи, распутывает шнурок, удерживающий хвост, зарывается пальцами в рассыпавшиеся по траве пряди. Его кожа почти прозрачная, лунно-серебристая, и тонкие нити волос на ее фоне кажутся кровавыми дорожками.
Девочка ловит себя на мысли, что дрожит, как в лихорадке. Столько чувственности в этом движении, в тонких пальцах, перебирающих длинные пряди, что у нее перехватывает дыхание.

Ренджи боится пошевелиться. Он не может заставить себя не смотреть на растерянно-удивленное лицо Бьякуи, скользит взглядом по изгибам бровей, глазам, в которых застыл немой вопрос, по тонким сомкнутым губам, вдруг приоткрывшимся, сложившимся в едва наметившуюся улыбку.

Ничего хорошего после такого ожидать не стоило.

Поэтому совсем не удивительно, что голос капитана ничуть не отличается от привычного, от которого вдоль позвоночника проходит дрожь озноба – всегда, вне зависимости от смысла произносимых слов.

-Что ты хочешь узнать, Ренджи?

Сейчас этот голос спрашивает. Вовсе не нуждаясь в ответе. Бьякуя думает, что знает все заранее. И, однозначно, гораздо больше других. Поэтому, не дожидаясь реакции лейтенанта, спокойно продолжает:

-Не стоит недооценивать мои умственные способности. Зачем ты позвал меня?

Девочка чувствует, что воздух, словно перед грозой пропитался электричеством. Холодная трава обжигает кожу сквозь промокшие хакама. Но она не шевелится, прекрасно понимая, что худшее, что она сейчас может сделать – выдать свое присутствие.

Пальцы выпутываются из длинных прядей, скользят ниже. Тело Ренджи напрягается, ожидая удара, разрываясь от желания то ли отстраниться, то ли потянуться за прикосновением. Но когда вдруг его пылающую щеку прижигает ледяное прикосновение пальцев, он, судорожно выдохнув, инстинктивно бьет по чужой ладони, отталкивая.

Брови Бьякуи пораженно взлетают вверх в тот самый момент, когда осознав смысл своего движения, Ренджи до боли прикусывает губу и, видя, как капитан стремительно отстраняется, испуганно, обеими руками обхватывает его за шею, притягивает к себе, скользит дрожащими губами по прохладной щеке, прижимается ртом к изгибу шеи, жадно вдыхая тонкий, знакомый аромат каких-то пряных, горьковатых трав, и от его сбившегося дыхания мягкие, черные пряди лезут и в нос, и в рот.

Девочка понимает, что так сильно вцепилась в скользкую траву, что острые края режут пальцы. Она стискивает зубы, чтобы не застонать. Сердце бьется бешено, так громко, что, кажется, этот стук слышен всему миру.

То, как эти двое вцепились друг в друга, жадно целуясь, вызывает волну горячей дрожи. Вернее целует, притискивая к себе, словно стараясь дотронуться всюду, накрыть ладонями сразу, как можно больше чужой кожи, Ренджи, а Бьякуя лишь откидывает голову, ловя открытым ртом воздух, словно задыхаясь, вцепившись тонкими пальцами в полы косоде, порываясь то ли оторвать от себя горячее, сильное тело, то ли просто умоляя о передышке.

Девочка проклинает свою судьбу – почему именно она всегда оказывается не в том месте и не в то время?! Или же наоборот… Она уже и сама не знает, только судорожно стискивает влажными ладонями ткань хакама, не имея сил оторвать взгляд от двух сплетенных в единое целое тел на траве.

Ренджи перекатывается, подминая под себя, безвольное, странно не сопротивляющееся тело капитана, прижимает его к земле – не отдам! Не отпущу! Только не сейчас…

Пальцы дрожат, когда он распутывает – слой за слоем, сдвигая, как кожицу экзотического сочного плода, одежду, и, припадает жадно к, наконец, обнажившейся тонкой, почти прозрачной коже. Ветер с реки гладит разгоряченные тела, играет перепутавшимися волосами, доносит до скорчившейся на земле девочки обрывки хриплого, сорванного шепота:
-Не надо… Неправильно…

-Что ж может быть более правильно, чем это, капитан…

И не останавливаясь, спускаться вниз, к животу, непослушными пальцами распутывая пояс хакама… Ах, как хочется рвануть его, раздирая ткань, освобождая вожделенное тело. Но Ренджи ждал так долго, что несколько секунд уже ничего не решат. И он терпеливо тянет концы пояса, сдвигает ткань и, задохнувшись то ли стоном, то ли рыданием, прижимается губами к неожиданно теплому, испугано поджатому животу. Покрывает его короткими невесомыми поцелуями. Вздрагивает, когда в его волосы, упавшие волной вперед, вплетаются пальцы, мягко сдвигают пряди, открывая лицо.

Он не может смотреть в глаза Бьякуи. Он не будет этого делать. Иначе иллюзия развеется. Иначе… все … закончится… А это было бы… было бы так больно.

И лучше продолжать целовать, исследовать пальцами и губами – упругую бледную кожу и трогательно выступающие косточки, поразительную мягкость внутренней стороны бедра и столь откровенно возбужденную плоть.

Для Вас это неприлично, капитан?! Я докажу, что нет ничего неправильного в том, что тело столь ненасытно, столь отзывчиво, столь податливо… Я научу… Это то единственное, что я знаю наверняка.

Ренджи задыхается от желанной близости, от возбуждения, раздирающего плоть изнутри. Но не это сейчас самое главное. То, что действительно имеет значение – выгнувшееся под ним тонкое, несопротивляющееся тело, испуганно дрожащие ресницы, отбрасывающие длинные, темные тени на лунно-бледную кожу острых скул, закушенные бледно-розовые, словно лепестки, губы. Как хочется целовать их, терзать, пока они не припухнут, приобретая ярко-пунцовый оттенок переспелого граната. Но и это… позже…

Девочка, не сдерживаясь, опускает руку за пояс хакама, торопливо – быстро гладит себя, откинувшись назад, царапая спину о ствол дерева. Но тело уже не чувствует боли, лишь наслаждение – подкатывающие волнами – все ближе и ближе… еще чуть-чуть… так близко…

Ренджи нравится вкус – чуть солоноватый и терпкий, кожи своего капитана. Он хотел бы вылизать его всего, как дикое животное, попробовать на вкус каждый кусочек влажной, мерцающей в лунном свете кожи. Хотел бы выпить его прохладу, надеясь так утолить свою мучительную жажду.

Но сейчас он только торопливо ласкает, спеша показать, как много хотел бы отдать своему капитану, захлестывая своим неистовым порывом Бьякую с головой, утягивая вниз, в черную ледяную глубину, где нет возможности дышать, и остается только запрокидывать голову, задыхаясь…

Ренджи чувствует, как его вдруг резко дергают за длинные, рассыпавшиеся по животу пряди, и стиснутое руками тело, выгнувшись, опускается на траву, как в воду, мягко, расплескивая сияющую темно-синюю реяцу – непривычно теплую, живительную.

Ренджи нравится вкус…

Ренджи нравится то, что открывается ему…

Оказывается, такое наслаждение видеть своего капитана таким: бессильно закрывшего глаза, перебирающего его волосы слабыми, ласковыми движениями, опустошенного и мягкого…

И все же, этого мало… Тело требует освобождения.

Ренджи тянется, но замирает, остановленный стремительным, ледяным взглядом из-под сонно опущенных ресниц.

-Надеюсь, лейтенант, Вам оказался полезен урок, который Вы столь настойчиво требовали.

Слова, подобные горсти снега, брошенного за шиворот. Впереди - черная, идущая белой рябью пустота.

-Да, капитан, - губы послушно произносят положенное.

-Так же, как и моим подчиненным, думающим, что они уже чрезвычайно умело скрывают реяцу…

Эти слова непонятны Ренджи.

Зато ледяной дрожью проходят по дрожащему, взмокшему телу девочки, изо всех сил сдерживающей рвущиеся стоны.

Отрезвляет…

Бьякуя неторопливо поправляет одежду, садится.

И поднимает на лейтенанта потемневшие, блестящие глаза.

-Хотели бы продолжения урока?

Ренджи не понимает. К чему эти слова?! Это выражение – задумчиво-веселое, самодовольное. Не достаточно ли натешился?!

-Тогда потрудитесь более детально продумать, что бы вы хотели узнать у меня. И еще… о более подходящем месте… тоже позаботьтесь.